Идущие в ночь - Страница 154

К оглавлению

154

Хотя, чего там, хуже, конечно. Но для человека — очень даже неплохо.

Я забирался всё выше и выше. В просветы между ветвями, я иногда разглядывал долину, оставшуюся внизу. Видно было далеко, но мешала сизая дневная дымка, похожая на пересветный туман у реки. Полюбовавшись, я шёл дальше по склону. Огибал редкие обломки скал. И размышлял.

Как там госпожа Тури? Где она? Как знать, вдруг совсем недалеко от меня? Не может же её путь так сильно отличаться от моего? Впрочем, тут можно гадать сколько угодно, а истина всё равно отсидится в норе.

Пища и питьё хорингов придали мне столько сил, что я ни разу не отдыхал до самого вечера. Меар проделал обычный дневной путь по небу, пройдя у меня над головой, и величаво уполз за горы. Сразу стало темнее, но мне ведь и темнота не помеха, не то что дневная тень от гор в лесу. Мир сразу стал другим; под каждым кустом зашевелились призрачные силуэты, замирая всякий раз, когда я бросал на них внимательный взгляд, и принимающиеся шевелиться вновь, едва я отводил глаза в сторону. Обычная игра воображения, то, от чего закоренелый горожанин сходит с ума в лесу. Хвала небу, я горожанином так и не стал, хоть и провёл в городах уйму времени.

Когда тени налились тёмно-фиолетовым, я остановился и сбросил одежду. Завернул куртку, рубашку и сапожки в плащ, а нож хорингов тщательно спрятал в складках одежды. Завернув всё это, я затянул складки плаща горловым шнурком. Получилось очень похоже на дорожный мешок. Потом концы шнурка связал колечком и подёргал для верности. Вышло вполне крепко.

Ну что, вулх? Придётся тащить тебе этот тюк, хоть тресни. До самой У-Наринны, которая уже рядом.

Мне казалось, что идти осталось совсем немного. Возможно, туда доберётся ещё завтрашний, послепересветный вулх. Если ничего не задержит в пути. Например, Стражи Каменного леса. Пять вех мы с Тури миновали, но кто их знает, Стражей. Неизвестно даже, каких именно.

С детства не люблю Стражей.

С востока, из мглы над долиной, вставал Четтан, возвещая о начале четырнадцатого красного дня пути к У-Наринне. Моран покорно отошёл во мрак, велев вулху не двигаться с места до самого своего возвращения. Вулх послушно завилял хвостом. Сначала призрачным, а потом и настоящим, когда превращение завершилось.

Немногим восточнее восемь хорингов, всё-таки просидевшие на одном месте весь синий день, погасили костёр, тщательно засыпали пепелище землёй и прикрыли дёрном, а потом быстро и бесшумно направились вверх по еле заметному склону, к границе лиственного леса. Шли они, отклоняясь вправо, к северу и скоро сошли со следа анхайра Морана.

Ведь путь к У-Наринне у каждого свой.

Глава двадцать седьмая
Меар, день тринадцатый. Четтан, день четырнадцатый

Превращение свершилось.

Я приняла звериный облик. И осталась собой.

Я с наслаждением потянулась гибким карсьим телом, выгнув спину и встопорщив хвост — в точности, как потягивается домашняя кошка, проснувшись в теплом уголке близ очага. И устремила взгляд на восток.

Голубое зарево восходящего Меара осветило уже пол-неба. Огромный шар солнца величаво поднимался из-под земли — ярко-синий, нестерпимо сверкающий. Лёгкие голубоватые облачка над самым горизонтом, похожие на лепестки незабудок, вспыхнули и запылали синим призрачным огнём.

Я смотрела, и не могла оторваться. Не было для меня прекраснее зрелища в мире, чем долгожданный синий восход.

Меар оттолкнулся от горизонта и всплыл над равниной. Я отвела взгляд, потому что на слепящее солнце стало невозможно смотреть. Синий день начался.

Впервые в жизни я встретила восход Меара в полном сознании. Наверное, через день-другой я привыкну. Наверное, через круг-другой я смогу бросить мимолётный взгляд на встающее синее солнце, и отвернуться. Но сейчас мне хотелось скакать и вопить от восторга.

Так я и сделала.

Восседающий на жеребце Корняга ошалело взирал на то, как я с громким мяуканьем подпрыгиваю высоко в воздух, ловлю лапой собственный хвост, кувыркаюсь и катаюсь по земле. В конце концов я запыхалась и уселась привести себя в порядок. Рыжая шерсть оказалась изрядно пыльной. Хорошо, что моё карсье тело прекрасно умело вылизываться.

— Ты хорошо себя чувствуешь, госпожа Тури? — осторожно поинтересовался корневик.

Я возмущённо фыркнула. Пенёк безмозглый! Неужели ему непонятно, что чело… в смысле оборотень радуется? Коню вот, например, понятно. Ветер смотрел на меня понимающе и даже одобрительно. Впрочем, Корняга сейчас должен чувствовать себя вроде как старшим и ответственным. Чувство ответственности здорово мешает понимать простые радости.

Я выплюнула щекочущие язык шерстинки и как можно выразительнее кивнула головой — дескать, хорошо. Лучше не бывает. И подняла правую переднюю лапу, указывая пеньку направление. Человеческий жест в зверином теле показался мне забавным до глупости.

По-карсьи взмахнув хвостом — «за мной!» — я длинными прыжками помчалась вперёд.

Меарское утро было прохладным. Равнина послушно стелилась мне под лапы. Я развлекалась тем, что читала написанные на каменистой почве запахи. Следы живых существ, которые пробегали здесь до меня. Вот след прыгучего суслика. Вот — равнинного зайца. А вот… Тьма! Я шарахнулась в сторону. Чуткий нюх вовремя предупредил меня, что под камнем кроется гнездо земляных ос.

Ощущения звериного тела уже успели стать для меня привычными. В теле карсы я больше полагалась на нюх и меньше — на зрение. Вместо того, чтобы тянуться к кинжалу, пускала в ход когти. Вместо того, чтобы потрогать предмет рукой, склоняла к нему морду с чувствительными усами. Но суть моего поведения не менялась, менялся лишь способ действия.

154